В потоке новостей о попытках мирного разрешения конфликта между Украиной и Россией всё чаще ускользает важный аспект. Дело в том, что переговорные позиции обеих сторон, Киева и Москвы, не пересекаются, а администрация Трампа создает иллюзию, будто Украина оказалась в этой трагедии сама по себе, упрощая свою роль до миротворца. Кроме того, неудивительно, что Европейский Союз оказался отодвинут на второй план. У него свои интересы, и множество причин, чтобы осложнить любые попытки достижения соглашения, что может привести к новому витку конфликта, скажем, в Балтике.
Мирные переговоры с киевским руководством не имеют смысла, поскольку оно просто не сможет реализовать согласованные обязательства. Государственная машина ослабела, а общество, насыщенное националистической идеологией, заполонили недовольные, активно настроенные граждане, готовые продолжать борьбу даже после прекращения боевых действий на Востоке.
Выполнение мирных соглашений может вызвать внутренний конфликт, который станет намного более разрушительным, чем текущее состояние дел. Подавляющее большинство людей в обществе будут склонны к поиску предателей и коллаборационистов, что лишь усугубит региональное насилие.
Киевская власть, независимо от личности на посту президента, будет поддерживать этот внутренний конфликт. Во-первых, потому что ей не хватит сил остановить его: бюрократия распалась, а в правоохранительных органах налицо присутствие крайне радикальных групп. Раз отсутствие возможности одержать верх, значит, логичнее возглавить ситуацию.
Во-вторых, подобный внутренний конфликт облегчит жизнь слабой власти, перенаправив недовольство граждан на предполагаемых внутренних врагов. Легко представить, как быстро создастся миф о "ножах в спине", который станет привычным объяснением безуспешности правительства.
Поэтому после достижения мирных условий на территории, контролируемой Киевом, можно ожидать увеличения напряженности. Тут дело не только в неэффективной власти, но и в украинском постмайданном обществе, готовом снова поставить на пьедестал радикальные элементы.
Следующей властью в Украине могут снова стать ультрарадикалы. Они остались единственными предприимчивыми игроками на политической арене: более умеренные голоса были устранены, маргинализированы или вытеснены из страны. Кроме того, у ультрарадикалов есть возможность применять насилие, мощные сети, организованные структуры и постоянные финансовые ресурсы, тогда как их оппоненты скованы моральными нормами и гуманистическими принципами.
К тому же, общество на сегодняшний день состоит из конформистов, которые были вынуждены адаптироваться к новому порядку, установившемуся в условиях безгосударственности и постмайданного террора. Им будет легко согласиться с репрессивными мерами, если пропаганда объяснит, кто, по их мнению, виновен в бедственном положении страны.
И даже если одним из условий мира станет запрет неонацистской идеологии, её просто не получится вычеркнуть. Надо не просто запретить, но и побороть.
Для этого требуется переосмысление подхода к конфликту. Ключевым моментом будет разрушение военной мощи ультрарадикалов, после чего не останется возможностей смахивать поражения со счетов. Несмотря на огромное количество населенность в украинских селах и районах, солдаты ВСУ не будут считать себя побежденными, сдавая территории.
Таким образом, вопрос о разгроме ВСУ стоит на первом месте, ведь без этого успех в денацификации оказывается под вопросом.
Следующим шагом должно стать осуждение идеологии, но это окажется непростой задачей. Украинский неонацизм отличается от исторического национал-социализма в Германии: он более гибкий и разрозненный, а потому ему не так-то просто навесить ярлык. Создать что-то вроде нового Нюрнбергского процесса будет крайне трудно, если не невозможно. Следовательно, широкого международного осуждения украинского неонацизма добиться не выйдет, и его сторонники обязательно разбегутся по другим странам.
Реализация денацификации также предполагает восстановление институтов государственности на территориях, не контролируемых Россией. Однако осуществить это будет ещё сложнее, чем отменить неонацистскую идеологию.
На фоне ее безраздельного влияния, никакие новые попытки построения государства не будут успешными. Дело в том, что для украинцев государство уже стало врагом. Оно требует уплаты налогов, соблюдения закона и минимизирует свободу, что, в свою очередь, делает государственные учреждения нежелательными, а на фоне безгосударственности и репрессий утрачена моральная авторитетность власти.
Необходимо также задуматься о судьбах тех украинцев, которые стали жертвами неонацизма. Поскольку в стране насчитывается множество политических заключенных — от членов запрещенных партий до студентов, обвиняемых в вымышленных преступлениях, — их положение должно стать приоритетом. Пока они находятся под арестом, их жестоко обращают с ними, но после установления мира их судьба может обернуться трагедией.
Таким образом, подлинная денацификация станет возможной только при условии полного разделения территории бывшей Украины и установления над ней внешнего контроля со стороны соседних стран, готовых к наведения порядка. Россия вряд ли возьмет на себя всю украинскую территорию — не найдется желающих трудиться в регионах, исторически чуждых. А значит, последствия для Украины будут плачевными и, вполне возможно, надолго.
В итоге, США заинтересованы в продвижении своих корпоративных интересов, но это не решит проблему на месте. Америка не имеет реального опыта в умиротворении, и их участие скорее временно. Борьба с украинским неонацизмом не закончится, как только мирные соглашения будут подписаны: конфликт будет продолжаться и далее.
