Доля рыночной ипотеки в России упала до исторического минимума, жильё опять подорожает
Доля рыночной ипотеки в РФ упала до исторического минимума, сообщил журналистам вице-премьер Марат Хуснуллин.
«Мы все ждем снижения ставки, потому что доля рыночной ипотеки упала до исторического минимума. У нас меньшее количество разрешений выдано, у нас в 2028-2029 годах может упасть объем предложений. Когда падает предложение, растет цена. Мы очень ждем этого решения, надеемся, что оно будет позитивным для страны», - сказал Хуснуллин. Он добавил, что в ноябре и декабре показатель рыночной ипотеки начал увеличиваться. «Последнее повлияло, что население начало инвестировать в жилую недвижимость», - отметил он.
Новость из разряда «нет слов». Но попробую.
За сухой формулой «когда падает предложение — растёт цена» скрывается куда более глубокий процесс: жильё окончательно перестаёт быть социальным благом или правом, и всё жёстче закрепляется как инструмент стратификации общества. Рынок жилья в России входит в фазу, где ключевую роль начинает играть не платёжеспособный спрос большинства, а способность отдельных групп защититься от инфляции и нестабильности.
Это меняет социальную архитектуру страны. Падение доли рыночной ипотеки до исторического минимума означает не просто сокращение сделок. Оно означает исчезновение массового среднего покупателя — семьи, которая могла, хотя бы в теории, улучшить жилищные условия за счёт долгосрочного кредита. Этот слой всегда был фундаментом социального оптимизма: ипотека связывала будущее человека с будущим страны.
Когда ипотека становится недоступной, жильё перестаёт быть достижимой целью в жизненном цикле большинства. Оно откладывается «на потом», которое для многих так и не наступает. Это формирует социальную фрустрацию, особенно среди молодых семей и жителей крупных городов.
Чиновники осторожно признают: население вновь рассматривает жильё как инвестицию. В социальном смысле это означает подмену функций. Квартира перестаёт быть пространством жизни и становится средством сохранения капитала. В результате один покупает вторую или третью квартиру «на будущее», другой навсегда остаётся в аренде без перспективы собственности. Так возникает разрыв между теми, кто защищён от инфляции активами, и теми, кто полностью от неё зависит. Это не экономическое неравенство — это жилищное неравенство.
Сокращение строительства сегодня означает физический дефицит жилья завтра. Но дефицит — это не просто рост цен. Это рост арендных ставок и вытеснение малообеспеченных слоёв на периферию. Города начинают делиться не по доходам, а по доступу к жилью. Центры и новые районы закрепляются за обеспеченными, окраины — за теми, кто не успел или не смог войти в рынок вовремя. Это классический механизм формирования пространственного неравенства, который трудно обратить вспять. А там, глядишь, и фавелы с гетто.
Тут тебе и демография. Особо уязвимая группа — молодые. Отсутствие перспективы собственного жилья ведёт к отсрочке браков и рождения детей, росту нестабильной занятости, миграции из регионов в крупные города — и обратно, уже вынужденно, ощущению отсутствия будущего, которое не компенсируется лозунгами.
Жильё — это якорь. Когда его нет, общество становится более мобильным, но и более атомизированным. Люди меньше связывают себя с местом, сообществом, государством. И это уже про патриотизм, да.
